Бог создал человека, не спрашивая, хочет ли он быть, но, спасая падшего человека, Бог спрашивает, – хочет ли тот быть спасен. Ответ от лица всего лучшего, что было в человеческом роде, а не только от себя лично дает Пресвятая Дева Богородица Мария. Рассказывает протоиерей Максим КОЗЛОВ, кандидат богословия, замглавы Учебного комитета Русской Православной Церкви.
«После сих дней зачала Елисавета, жена его, и таилась пять месяцев и говорила: так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми. В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел». Лук.1, 24-38
– «Днесь спасения нашего главизна и еже от века таинства явление. Сын Божий Сын Девы бывает…» В этот день Архангелом Гавриилом благовествуется одна из величайших тайн сотворенного Богом мира – тайна спасения человеческого рода. Это спасение, как свидетельствует церковное учение, совершается жертвенной любовью Бога.
В одной из проповедей на день Великого Пятка святитель московский Филарет Дроздов говорил следующее: «Любовь Бога Сына – распинаемая, любовь Бога Отца – распинающая, любовь Духа Святаго – торжествующая силою крестною». Именно так: любовь Сына, Который в послушании Отцу идет на распятие; любовь Отца, Который Сына Своего по человеческому естеству посылает на смерть; любовь Духа Святаго, которая торжествует не внешней победой, не внешним исправлением или принуждением людей к правильности, но тем плодом жертвы Отца и Сына, который есть и Его жертва.
И это та тайна, к которой мы можем только прикоснуться, но меру которой воспринимаем лишь отчасти. И о том, что пришло время снисхождения Бога в мир благовествует Архангел Гавриил Деве Марии.
Благовещение есть также праздник христианского возвещения важности человеческой свободы. Действительно, Бог спасает мир, который никогда не мог бы спастись сам, и восстанавливает общение между Самим Творцом и человеком, отвергнувшим Его заповеди.
Но если мир был создан Богом, и тварь была создана Отцом нашим Небесным, не будучи спрошенной о том, хочет ли она начать существовать, то при обновлении падшего человека Бог спрашивает его, готов ли он ради своего спасения пойти навстречу простираемой к нему Деснице Божией.
Святые отцы говорят, что Совет Пресвятой Троицы о Боговоплощении исполнился только после того, как на благовестие Архангела Гавриила Дева Мария и в Ней вся совокупность святости человеческого рода ответила Богу: «Се Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк 1:38).
Можно вспомнить еще и слова преподобного Петра Афонского, говорившего: «Бог спасает нас не без нас». То есть наше ответное усилие, наша открытость любящему нас Отцу, наша готовность, внутренняя решимость вступить на путь борьбы за спасение своей души необходимы как наше соучастие в восстановлении поруганного и исковерканного человеческим грехом мира. И этот ответ, повторим, от лица всего лучшего, что было в человеческом роде, а не только от себя лично дает Пресвятая Дева Богородица Мария.
Из множества гимнографических текстов Октоиха, Минеи, последований Богородичных праздников, мы узнаем о множестве уподоблений, которые усваиваются Пресвятой Богородице в связи с теми или иными событиями священной истории Ветхого Завета: и как ковчега и в особенности купины неопалимой.
Но наиболее известное всем нам и, конечно, значащее больше, чем гимнографическая метафорика, это именование на Божественной Литургии Ее как Пресвятой, Пречистой, Пренепорочной, высшей Небес, честнейшей херувим и славнейшей без сравнения серафим.
Тем не менее, столь высоко именуя Пресвятую Богородицу, Православная Церковь, ее богословское сознание, отвергает догмат Непорочного Зачатия, то есть учение, принятое Католической Церковью в 1850 году о том, что Божия Матерь от Своего рождения оказалась непричастной первородному греху в силу особенного действия Промысла Божия, хотя до того и была зачата естественным образом Ее родителями праведными Иоакимом и Анной.
Но отвергает именно догмат, а не само по себе выражение «непорочное зачатие». Для того, чтобы понять, почему таково учение Православной Церкви, нам нужно повторить для себя, что есть первородный грех и какой смысл вкладывают католики в свое догматическое определение.
Как следует из формулировки католического догмата, принят он был с декларированной вполне благой целью – прославить Деву Марию, Которая как орудие воплощения Господа Иисуса Христа становится как бы соучастницей нашего искупления, соискупительницей человеческого рода.
По католическому учению Она пользуется привилегией быть неподверженной первородному греху с самого момента Своего зачатия Ее праведными родителями Иоакимом и Анной. Эта особая благодать или особая привилегия, которая как бы сделала Ее искупленной до исторического совершения подвига Искупления, была дарована Ей в предвидении будущей заслуги Ее Сына, Спасителя нашего Иисуса Христа.
По логике католического догмата, для того, чтобы воплотиться и стать совершенным Человеком, Бог Слово нуждался в совершенной человеческой природе, незараженной грехом. Следовательно, надо было, чтобы и сосуд, из которого Он воспринимал Свое человечество, был чист от всякой скверны, заранее очищен.
Отсюда, по мнению католических богословов, и вытекает необходимость даровать Пресвятой Деве особую привилегию, поместив Ее вне потомства Адама и освободив от первородной вины, общей для всего человеческого рода.
Здесь нам важно указать, что нашей Церкви, которая всегда воздавала и воздает Пресвятой Богородице величайшее почитание, прежде всего чужда сама юридическая подоснова католического подхода к этому учению. Само определение «привилегия», дарованная Пресвятой Деве за будущие заслуги Ее Сына, противно духу святоотеческого Православного Христианства.
Церковь наша не принимает тот крайний юридизм, который стирает действительный характер подвига нашего искупления и видит в нем лишь некую отвлеченную заслугу Христа, которая может быть вменена другому человеческому лицу даже до искупления, даже до Воскресения Христова и Его воплощения, всего лишь по некоему Его Божественному произволению.
Естественный вопрос, который встает: если Пресвятая Дева могла пользоваться плодами искупления до искупительного подвига, то в таком случае непонятно, почему эта привилегия, если благодать и Любовь Божия могла даровать ее одному человеку, не могла быть распространена на всех праведников Ветхого Завета, на прародителей Спасителя по плоти.
Почему они должны были сходить даже до ада и оттуда уже быть освобождены сошедшим туда Сыном Божиим? Такое дарование привилегии не только одному человеку, но и другим подвижникам благочестия было бы логично и соответствовало бы христианскому учению о благости Божией.
Но с другой стороны, абсурдность такого предположения совершенно очевидна, потому что получается, что человечество пользуется некоторым, если опять воспользоваться юридической терминологией, судебным постановлением об отсутствии состава преступления, несмотря на свое грехопадение, спасается заранее и все же ожидает подвига своего спасения во Христе.
Иначе говоря, для того, чтобы искупление имело место, нужно, чтобы оно уже существовало, чтобы кто-то заранее мог пользоваться его плодами. Кроме того укажем, что изолируя Божию Матерь по букве католического догмата от остального потомства Адама, католическое богословие подвергается риску обесценить всю историю человечества до Христа, уничтожить педагогическое значение Ветхого Завета, который был и мессианским ожиданием и постепенным приуготовлением человечества к воплощению Сына Божия.
Но весь смысл ветхозаветного приуготовления учит нас тому, что и добровольное жертвоприношение Авраама и страдания Иова и подвиги пророков и, наконец, вся история избранного народа с ее взлетами и падениями – не только собрание неких прообразов Христа, но и испытание человеческой свободы, отвечающей на Божественный призыв или не отвечающей на него, отвечающей отрицательно.
Вся библейская история раскрывается как приуготовление человечества к воплощению, к «спасения нашего главизне», к наступлению той полноты времен, когда ангел был послан приветствовать Марию и получить из Ее уст согласие человеческого рода на то, чтобы Слово стало Плотию.
Великий византийский богослов XIV века, святой праведный Николай Кавасила в гомилии на Благовещение так говорит об этом: «Благовещение было не только подвигом Отца, Его Силой (в данном случае словом Сила Кавасила обозначает Слово Божие, Второе Лицо Святой Троицы) и Его Духа, но также и подвигом воли и веры Пресвятой Девы.
Без согласия Пренепорочной, без участия Ее веры это намерение было бы столь же неосуществимо, как и без вмешательства Самих Трех Божественных Лиц. Только лишь после того, как Бог Ее научил и убедил, Он Ее берет Себе в Матери и заимствует у Нее плоть, которую Она желает Ему представить.
Точно так же, как Он добровольно воплощался, желал Он, чтобы и Матерь Его свободно и по Своему желанию Его родила». А если бы Пресвятая Богородица была изолирована от остальной части человеческого рода привилегией Бога, даровавшего Ей заранее состояние человека до грехопадения, то Ее свободное согласие с Божественной волей утеряло бы свою и историческую, и онтологическую связь с другими актами, способствовавшими на протяжении долгих веков Ветхого Завета приуготовлению человеческого рода к пришествию Мессии.
Тогда была бы разорвана преемственность святости Ветхого Завета, накоплявшейся из поколения в поколение, чтобы завершиться наконец в лице Пресвятой Девы Марии, смиренное послушание Которой должно было переступить последний порог, который с человеческой стороны делал возможным подвиг нашего спасения.
В каком же смысле мы в Православной традиции называем Божию Матерь Пренепорочной? Здесь мы подходим к еще одному очень важному различению Православного и Католического подходов. Преподобный Ефрем Сирин в IV веке говорил о Пресвятой Богородице: «Ты, Господи, как и Матерь Твоя едины святы. Ты вне греха и порока, и Матерь Твоя вне греха».
Католики любят приводить эти слова преподобного Ефрема Сирина, но здесь, чтобы правильно их понять, мы должны сделать различие между первородным грехом как виной перед Богом, общей для всего человеческого рода начиная с Адама, и тем же грехом как силой зла, проявляющейся в природе падшего человечества.
Также нужно сделать различие между общей для всего человечества природой, и лицом, присущим каждому человеку в отдельности. Лично Пресвятая Дева была чужда какого-либо греха, но по Своей природе, как потомок Адама и Евы, Она вместе со всеми несла ответственность за первородный грех.
Это предполагает, что грех как сила зла не проявлялся в естестве избранной Девы, постепенно очищенном на протяжении предыдущих поколений Ее праведных праотцев и сохранявшемся благодатью с самого момента Ее зачатия. Пресвятая Дева сохранялась от всякой скверны, но не была и не могла быть освобождена от ответственности за вину Адама, которая была упразднена в падшем человечестве лишь Божественным Лицом воплотившегося Сына Божия.
В послании Восточных Патриархов 1723 года говорится следующее: «Первый человек пал в раю, и отсюда распространился прародительский грех преемственно на все потомство, так что нет ни одного из рожденных по плоти, кто был бы свободен от того бремени. Бременем же мы называем не самый грех, как то: нечестие, ненависть и все прочее, что происходит от человеческого сердца, а не от природы, но удобопреклонность ко греху.
Грехам же многие праотцы, пророки и преимущественно Матерь Бога Слова и Приснодева Мария были непричастны. Однако при всей своей святейшей пренепорочности Пресвятая Дева ни в какой мере не перестает быть всецело Дочерью Адама. Она не имела ничего в Своей природе, чего бы не имел Адам, а Адам имел в своей природе все, что Она имела, а ведь это и есть основание первородного греха».
Благодаря Своей высочайшей личной праведности Пресвятая Дева Мария не согрешила лично, но Она могла согрешить. Эта возможность сотворить греховный акт, конечно, сопутствовала Ей на протяжении всей Ее жизни.
Ее воля не была связана иммунитетом от греха, никаким особым состоянием первобытной святости, невинности и праведности, как учит Римский догмат, думая возвеличить Ее, а на самом деле, снижая нравственное достоинство Ее подвига.
Дева Мария не склонилась ни к одному греховному акту в Своей жизни. При всех соблазнах диавола Ее воля ни разу не встала на сторону греха, поэтому диавол не мог использовать в Ней первородный грех.
Здесь может возникнуть вопрос, почему же тогда понадобилось явление Христа Спасителя, если причастное первородному греху человеческое существо могло устоять и не соблазниться греховным актом. Именно потому, что оставаясь непорочной, Дева Мария оставалась, продолжала быть ветхозаветным существом, несущим в Себе все бедственные последствия греха: повинность изменению, болезням, смерти и аду.
Природа в Ней оставалась поврежденная, адамова, в Ней не было ничего из того, чего не было в падшем Адаме. Ее подвигом и подвигом всего лучшего, что было во всем человечестве, с помощью благодати Божией Она пребыла Пренепорочной и как только созрела в человечестве такая непорочная личность, тотчас же явилась возможность и необходимость Сыну Божию явиться в мир.
Не могло не явиться тотчас же спасение, как только явилась человеческая личность, невиновная лично в том, что она обречена на гибель, нимало не заслуживающая гибели. В этом смысл предызбрания Пресвятой Девы от начала веков в Предвечном Божием Совете. Для спасения человеческого естества, искривленного грехом Адама и Евы и бессильного победить грех, унаследованный от тех же Адама и Евы, приходит Христос, принося с Собой иное, не адамово, Божественное начало, приходит как совершенный Бог и совершенный Человек.
Воплотившись в человеческий мир, новое Божественное начало, Христос, открыл для каждого не желающего порабощаться греху человека возможность присоединения к Нему и спасения не через свою человеческую праведность, но через Его Божественную святость. И кто же мог воспользоваться этой открытой Христом возможностью с большей полнотой, как не Пресвятая Дева, единая с Ним по телесной природе и не запятнавшая Себя никаким грехом?
Пресвятая Дева, как не имеющая никакого личного греха, полнее всех осуществляет единение со Христом, и потому Церковь относит к Ней все то, что в Писании и в творениях святых отцов говорится о Церкви. После приобщения ко Христу и зачатия Его Дева Мария становится наиболее полным осуществлением Церкви, становится обоженной человеческой ипостасью, к чему призвана вся богоподобная тварь.
Протоиерей Максим КОЗЛОВ