В апреле 1918 года в Наркомюсте была создана комиссия по осуществлению декрета об отделении Церкви от государства, переименованная затем в VIII отдел, названный "ликвидационным". "Подготовленная этим отделом инструкция от 24(30) августа 1918 г. о порядке применения декрета предусматривала уже целый ряд жестких конфискационных мер, включая изъятие капиталов, ценностей, другого имущества церквей и монастырей. Причем при реквизиции монастырского имущества должны были быть ликвидированы и сами монастыри.
Во второй половине 1921 года в стране разразился голод. К маю 1922 года в 34-х губерниях России голодало около 20 млн. человек и около милиона скончалось. Голод явился не только результатом засухи, но и результатом только что окончившейся гражданской войны, жестокого подавления крестьянских восстаний и беспощадного отношения власти к народу, принимавшего форму тех или иных экономических экспериментов. Святой Патриарх Тихон одним из первых откликнулся на народное горе и уже в августе 1921 года обратился к пастве, к Восточным Патриархам, к папе Римскому, к архиепископу Кентерберийскому и епископу Йорскому с посланием, в котором призывал оказать помощь стране, умирающей от голода.
За 33 советских года с середины прошлого века на Донбассе было закрыто 108 православных приходов.
Справедливо замечено, что к хорошему привыкаешь быстро. Нас, донетчан, уже не удивляет, что сейчас практически в каждом городе есть своя православная церковь, а в больших городах их по несколько, и в самом же Донецке - более пятидесяти. Прихожане замечают, как призывной звон колоколов на одном храме перекликается с мелодичным звучанием на другом - так близко они расположены. Но культовое строительство ведется не на пустом месте - в былые годы на Донбассе тоже было много храмов. «Былые» - это до революции 1917 года. А в 20-е годы Церковь понесла первые тяжелые потери: священники арестовывались, а храмы разрушались. Как известно, в годы Великой Отечественной войны вере было дано послабление от власти - народу было дозволено веровать. Но сразу после войны Русская Православная Церковь претерпела новые гонения. Началось это еще до смерти Сталина и продолжалось до самого начала перестройки в СССР.
В Донецком областном государственном архиве хранятся документы о закрытии с 1950 г. по 1983г. храмов на территории Донбасса. Называется это «справкой об освоении бывших культовых зданий в Донецкой области». Так вот, за эти 33 года с регистрации было снято 108 религиозных объединений православных христиан. Надо полагать, что при этом закрывались и церкви, при которых как раз и создавались общины. Это обосновывалось тем, что «использовались приспособленные для богослужебных целей нетиповые помещения, которые длительное время не ремонтировались и пришли в технически неудовлетворенное состояние». Но их просто не позволяли ремонтировать! Таким образом, было снесено 77 бывших церковных помещений.
Справка, написанная уполномоченным совета по делам религий по Донецкой области в 1979 году, сообщает, что «более прочные здания после снятия с регистрации переоборудованы, вида церкви не сохранили, используются под библиотеки, клубы, кинотеатры и складские помещения (всего 31 здание). Бывших церковных зданий, которые не используются, самовольно отремонтированных верующими помещений, а также церковных зданий, в которых сохраняется культовое имущество, на территории области нет».
Верующие пытались сохранить храмы, настаивая на историко - архитектурной ценности, но доже после присвоения соответствующего статуса уберечь их от постепенного исчезновения было практически невозможно. Яркий образец того, почему это невозможно было сделать, дает очередной документ: «Для ремонта здания бывшей церкви в селе Васильевка Амвросиевского района, которое по решения облисполкома признано памятником архитектурно - строительного искусства местного значения, составлен паспорт и изготовлена проектно - сметная документация. Однако ремонт его не начат из-за отсутствия средств и лимитов подрядных работ».
Конечно, православный народ пытался отстоять у власти свое право молиться Богу. Но и на это он получил «достойный ответ». Вот еще один документ того же авторства: «Отдельные верующие граждане г. Дружковки и села Маяки Славянского района в последнее время стали обращаться в местные и высшестоящие партийные органы с просьбой об открытии ранее действовавших культовых зданий. Исполкомами Дружковского городского и Славянского района советов народных депутатов, аппаратом уполномоченного (Совета по делам религий по Донецкой области) проводится с ними работа по разъяснению несостоятельности их просьб». Как говорится коротко и ясно.
Что касается использования храмов «для различных народно - хозяйственных и культурно - просветительных целей», то здесь представлен широчайший диапазон. В Артемовске, к примеру, церковное помещение было приспособлено под базу комбината общественного питания, в Дружковке переоборудовано под городской краеведческий музей, в Мариуполе (Жовтневый район) - под жилой дом для семи семей, в Краматорске реконструировано под мелкооптовый магазин, в Макеевке (Центрально - городской район) - под столовую швейного объединения «Спецодежда», в Снежном стало админзданием прорабного участка, в Торезе - городским обществом охотников и рыболовов. Тут и зернохранилища, и художественные мастерские, и сельпо.
В результате архивные данные справедливо свидетельствуют, что «начиная с 50-х годов православные общины заметно снижали свою активность, становились маломощными. По этой причине не могли содержать священников и своевременно ремонтировать церковные здания». При этом нередки были случаи, когда представители тех же партийных и советских органов по настоянию верующих мам и жен крестили своих детей, приглашая для совершения таинства гонимых ими из приходов священников... Гримасы эпохи...
Прошлое не повторяется только для того, кто умеет извлекать из него уроки. Иначе можно ожидать очередных политических уродств, трагически отражающихся на судьбах конкретных людей и целой исторической эпохи.
Акт расследования о злодеяниях большевиков, совершенных в 1918 и 1919 годах в Святогорском Успенском монастыре Изюмского уезда Харьковской губернии
Нормальная жизнь в Святогорском Успенском монастыре, известном не только в Харьковской губернии, но и по всей России, была нарушена в 1918 году. В начале января Великокамышевахский земельный комитет Изюмского уезда, так же как и Богородичанский и Славянский комитеты, взяли на учет имущество монастыря, имеющего в различных местах свои отделения (скиты) с хозяйством и различными мастерскими. Взяв на учет монастырское имущество, комитеты начали немедленно ликвидировать его в свою пользу, а Великокамышевахский беспощадно рубил лес. Таким образом, вывезен был весь запас хлеба, а скот распродан. От пользования землей монастырская братия была устранена. Монахи, составляющие рабочую силу, подверглись принудительному выселению, и из 600 человек осталось от 200 до 300 из числа священнослужителей-стариков и часть монахов, укрывшихся в самом монастыре. Убытки обители, по самому скромному расчету, простираются до 250 тысяч. Такое положение не спасло монастырь от дальнейших нападок. С февраля начинаются многочисленные обыски, всякий раз сопровождаемые грабежом. Уже 15 февраля в монастырь врывается вооруженная шайка человек в 15, как говорили местные крестьяне, преимущественно из изюмских милиционеров, требует контрибуцию в 15 тысяч рублей и, обходя кельи, отбирает все, что им нравится. Контрибуции получить на этот раз грабителям не удалось. 26 марта вновь появилась партия большевиков. Под предлогом отыскания оружия большевики направились в пещерные храмы, где вели себя кощунственно, входя в храмы в шапках, куря папиросы, переворачивая престолы и сквернословя. К атому же времени относится конфискация церковной утвари, эвакуированной в монастырь из церквей Волынской и Виленской епархий. Отобрание этих предметов, по показаниям свидетелей, производилось необыкновенно грубо. Священные предметы с ругательством втискивались в ящики, из дароносицы были выброшены Св. Дары и растоптаны тут же. После обыска большевики направились к настоятелю, потребовали церковное вино и тут же его выпили. Уходя, они захватили с собой монастырскую лошадь.
К началу апреля относится зверское убийство монаха Ипатия, вышедшего за монастырские стены. По-видимому, он был ограблен и зарублен шашками бродячими большевистскими шайками. В июне в скит при деревне Горожовке явились вооруженные грабители (от 5 до 8 человек) и потребовали от эконома скита монаха Онуфрия выдачи денег, вырученных от продажи монастырского имущества. Эконом заявил, что денег у него нет. Его вывели за ограду и тут же у ворот расстреляли. Другой монах, по имени Израиль, убит при попытке к бегству.
Ослабевший несколько во времена гетманства бандитизм поддерживался, однако, все время бродившими в окрестностях шайками большевиков, носившими в народе прозвище "лесовиков". К этому времени относится убийство нескольких лиц из духовенства Святогорской обители. В октябре 1918 г. из села в село переносилась особо чтимая в местности икона Святогорской Божией Матери. Крестный ход остановился на ночлег в селе Байрачек. Здесь на помещение, занимавшееся духовенством, напала разбойничья шайка, взломала двери и выстрелами убила иеромонахов Модеста и Иринарха, иеродиакона Федота, проживавшего в том же доме псаломщика местной церкви, хозяина дома и его дочь. Пять трупов лежало у подножия иконы, стоявшей в луже крови. Денег у монахов не оказалось. Но не один мотив грабежа руководил разбойниками, судя по словам одного из них во время убийства: "Вы молитесь, чтобы Бог наказал большевиков",
При уходе немцев деятельность большевиков немедленно оживилась. Уже 1 декабря нового стиля явилась шайка вооруженных людей с требованием выдачи оружия, имевшегося для самоохранения монастыря. Оружие было выдано. Тогда ожидавшая результатов переговоров банда человек около 100 ворвалась в монастырь и приступила к грабежу монастырского и братского имущества. Из монастырской кассы похитили 7 тысяч рублей, у монахов отнимали одежду, обувь, белье, часы и проч. и все награбленное увезли на монастырских же шести лошадях, захватив при этом еще два экипажа.
Дни 2 и 3 января 1919 года были самыми тяжкими для Святогорского монастыря и вместе в тем днями самого напряженного кощунства и издевательства над православной религией и насилия над священнослужителями и монахами обители. 2 января, около трех с половиной часов дня, на 16 подводах приехали к монастырю красноармейцы числом до 60 человек. На груди и на винтовках у них были красные ленты. С гиканьем ворвались они через ворота гостиницы и, обругав площадной бранью заведующего гостиницей монаха, избили его прикладом и рассеялись по корпусам монастыря. Начался грабеж с самыми невероятными издевательствами. В это время шло богослужение в Покровской церкви. Несколько красноармейцев ворвались в храм в шапках, громко требуя настоятеля и выдачи ключей от монастырских хранилищ. Было предъявлено требование о выдаче 4 миллионов контрибуции и отнято 4 тысячи денег, бывших в монастырской кассе. Красноармейцы разбились на мелкие партии с целью повального обыска и грабежа монастырских помещений. У настоятеля монастыря архимандрита Трифона разбросали всю обстановку и вещи, с бранью и угрозами оружием требуя денег. Обыски, грабежи и издевательства шли одновременно во всех кельях. У монахов отнималось их имущество до последней рубашки и сапог включительно. Разламывались и бросались на пол иконы, монахи принуждались курить и танцевать в коридорах. От одного из них (монах Иосиф) под угрозой расстрела требовали, чтобы он ругал Господа и Божию Матерь, а после отказа заставили курить, побоями принуждая затягиваться глубже. Избитая, ограбленная и поруганная братия стала собираться во главе с архимандритом в храме для богослужения. Но и туда все время врывались красноармейские банды, в шапках и со свечами в руках, осматривая ноги молящихся и отнимая казавшиеся им годными сапоги. Около 2 часов ночи, когда, казалось, наступило некоторое затишье, приступлено было к совершению Литургии.
Литургию служил архимандрит в соборе с другим духовенством. Во время ектений в храм ворвалась партия красноармейцев. Один из них вбежал на амвон и с криком: "Довольно вам молиться, целую ночь топчетесь, долой из церкви!" - повернул назад за плечи провозгласившего ектению иеродиакона. По усиленным просьбам архимандрита и братии дано было позволение окончить Литургию. Но красноармейцы не покинули храма. Во время пения херувимской песни они входили к престолу и продолжали осмотр сапог молящихся. Братия, ожидая дальнейших страданий и даже смерти, причастилась Св. Тайн. К концу обедни в храм ворвалась новая банда красноармейцев. Один из банды, держа в руках ножницы, крикнул: "Стой, ни с места, подходи по очереди, буду стричь всех", - и немедленно отрезал волосы одному из монахов. Монахи пытались бежать. Другой красноармеец вбежал в алтарь, открыл царские двери и, стоя в них, закричал: "Не выходи, стрелять буду". Одновременно красноармейцами производились грабежи, кощунства и издевательства во всех помещениях монастыря. В квартире архимандрита красноармейцы спали, укрываясь епитрахилью, в помещении казначея искололи портреты иерархов русской Церкви. Издевательства и насилия продолжались повсюду. Нескольким монахам остригли волосы и бороды, побоями заставляли плясать, курить и даже пить чернила. Утром, когда вновь началась обедня, красноармейцы не допустили богослужения. Ворвавшаяся шайка набросилась на священнослужителей и стала вытаскивать их в ризах из храма, но, уступая просьбам священников, позволила им разоблачиться. Затем все во главе с архимандритом были выведены из храма. С архимандрита сняли сапоги, дав ему какие-то опорки, и, несмотря на мороз, выстроили всех в ряды перед храмом. Началось сопровождаемое побоями и непристойной бранью издевательское обучение монахов маршировке и военным приемам.
В это время в соседнем храме кощунствовала другая шайка красноармейцев. Один из них, надев ризу и митру, сел на престол и перелистывал Евангелие, а другие, тоже в ризах, кощунственно представляли богослужение, то открывая, то закрывая царские двери на потеху своим единомышленникам. Храм был осквернен испражнениями у свечного ящика. Камни и образки с митр и икон - все было похищено. Все награбленное было вывезено из монастыря на 38 подводах. В это же время были ограблены поголовно все монахи "больничного хутора", расположенного рядом с монастырем.
Во время управления большевиков по распоряжению Изюмского исполкома на Богородичанскую волость была наложена контрибуция в размере 80 или 85 тысяч. Богородичанский исполком потребовал в счет этой контрибуции 50 тысяч с монастыря. Братия собрала для уплаты этой контрибуции 10 тысяч рублей, а 5 тысяч было уплачено из монастырских сумм.
В монастырь весной 1919 года была прислана из Петрограда колония детей разного возраста, до 18-ти летнего включительно, и расположена в двух монастырских корпусах. Колонией, численностью до 350 человек, заведует коммунист Полторацкий, ведя воспитание в соответствующем коммунизму духе. Все иконы из занятых корпусов удалены, посещение церкви запрещено.
Во время отступления своего в конце мая настоящего года большевики еще раз посетили Святогорский монастырь. При этом заставляли иеромонаха Иоанна класть голову под удары шашки. Иеромонах отделался тем, что отдал насильникам бывшие при нем 40 рублей и получил два удара нагайкой.
При отступлении большевики обрезали волосы на голове и бороде иеромонаха Нестора и Вонифатия, в поле убили монаха Тимолая и рубили оставшегося в живых с отрубленными пальцами послушника Моисея.
Настоящий акт расследования основан на фактах, добытых Особой миссией с соблюдением правил, изложенных в Уставе уголовного делопроизводства. Составлен 17 июля 1919 года в г. Екатеринодаре
